Большое спасибо за приглашение, профессор Раевский, за этот чудесный опыт. Мы с женой влюбились в Москву. Еще раз повторю, очень рад тому, что с нами моя жена, которая свободно говорит по-русски. Она внесла вклад в те самые идеи, о которых пойдет речь.

Идея передачи очень странная для психоанализа. В классическом психоанализе ее не любят.

Более того, в одной из книг, критикующих идеи Лакана, основным объектом критики стала как раз его вера в передачу. Однако поскольку Юнг верит в тонкое тело, а тонкое тело – это канал передачи, мы также можем верить в идею передачи. Если говорить о Юнге, то в «Воспоминаниях, снах, размышлениях», он говорит, что в нем было две стороны, две части. Одна часть – рациональный ученый, а вторая – мистик. И у него ушло очень много времени, примерно 60 лет, на то, чтобы объединить эти части.

Как людям, интересующимся Юнгом и, в особенности, как аналитикам хочу сказать, что это дело каждого из вас. Многие подходы в юнгианстве сталкиваются с проблемой «клинической полезности» (например, излечение депрессии - прим.ред). Из-за этого многие используют другие формы психотерапии, основанные на идее развития, будь то М. Кляйн, различные формы объектных отношений, или же интерсубъективное поле. Затем к этому как бы пристраивают Юнга в качестве некой метапсихологии. Другая крайность заключается в попытке использовать чисто идеи Юнга. При таком подходе перенос почти никогда не интерпретируется. Аналитик интерпретирует сны через амплификацию, то есть в сновидения привносится архетипический материал, хотя во сне не обязательно присутствует архетип.

Мне (и я уверен, что не одинок в этом) ни один из этих подходов не кажется удовлетворительным. Целостный подход Юнга — это подход воплощения. В письме одному теологу Юнг писал, что воплощение и индивидуация – одно и то же. Однако это не значит видеть индивидуацию как процесс развития в пространстве и времени. Это значит найти способ воплотить архетипический процесс в пространстве и времени, в поле между аналитиком и анализантом.

В 1946 году Юнг опубликовал выдающийся труд «Психология переноса». В этой работе он изложил основные идеи по переносу и контрпереносу. Примечательно, что в том же 1946 году Мелани Кляйн опубликовала «Заметки о некоторых шизоидных механизмах». Ее работа стала сенсацией в психоаналитическом мире. Работа Юнга привела всех в замешательство, потому что он решил описывать перенос и контрперенос с помощью серии алхимических гравюр. Это гравюры из манускрипта «Розарий философов» 1550 года. Он сказал: «Все, что есть в переносе, можно найти в этих гравюрах». Изначально эти гравюры представляли собой Розарий (молитвы по четкам) немецкого братства (секретного общества). Позднее были напечатаны изображения святых, некоторые святые алхимиков были включены в гравюры. Теперь в «Розарии» есть изображения с комментариями к ним. В мире существуют разные серии этих изображений. Один из сборников хранится в библиотеке Байнеке Йельского университета. Гравюры есть в Британском музее. Самый красивый сборник находится в городской библиотеке в Санкт-Галлене в Швейцарии. Некоторые гравюры черно-белые. Так, Юнг работал с черно-белыми гравюрами. Первые пять гравюр в Йельской библиотеке цветные, остальные черно-белые. Сейчас я покажу вам первую гравюру. Она называется «Фонтан». Это первая гравюра. Я дам вам время рассмотреть ее, а сам пока расскажу вам немного об алхимии.

Итак, я расскажу вам немного об алхимии и потом представлю достаточно развернутый клинический случай, чтобы проиллюстрировать эти идеи. Я хочу показать вам, что алхимическая метафора не связана с причинно обусловленным воздействием одной части на другую, как это случается при проективной идентификации. Алхимия существовала в мире, где причинность была не важна. Особенно, если мы поговорим об истоках алхимии в IV веке нашей эры, когда она представляла собой смесь философии стоиков, греческих традиций окрашивания тканей и металлургии. Я покажу вам этот первый слайд, прежде чем мы продолжим.

Вы можете помедитировать над ним. Алхимия возникла не в мире отношений между вещами, но в мире отношений как таковых. Отношения per se представляли основной интерес.

Только уже на рубеже XVI века мы начинаем ощущать влияние причинных связей. Однако, когда мы работаем с полями между двумя людьми, мы имеем дело с отношениями. Поэтому нам нужно что-то вроде алхимической метафоры. Самым впечатляющим в алхимии является тот факт, что она заключает в себе хаос. Алхимия заключает в себе хаос особым образом. А именно, она заключает в себе хаос, возникающий в результате создания порядка. Алхимики стремились к этому хаосу, потому что именно через этот хаос происходила трансформация. Я расскажу об этом подробнее.

Они называли этот хаос нигредо. И здесь чрезвычайно интересно, как Юнг интуитивно чувствовал это. Он говорил, что этот хаос похож на prima materia; редкую материю, которая была бы не физической и не духовной, но чем-то средним. В самом точном толковании, prima materia, которую алхимики искали, нужна была для проведения экспериментов, и эти эксперименты должны были изменить внешние вещества и личность самого алхимика. При этом не ожидалось, что влияние будет односторонним. В противовес науке они хотели, чтобы субъективное состояние алхимика влияло на материю.

В своем выступлении на радио в 1956 году в Берлине Юнг заявил, что наша нынешняя цивилизация находится на той же ступени, что и Римская империя в начале тысячелетия.

Тогда римляне ввели культ Аттиса и Кибелы, что выглядело очень странно. Однако таково было требование оракула, потому что империя переживала очень тяжелые времена. Итак, они пригласили богиню Кибелу и предоставили ей храм. И когда Кибела пришла в Рим, то в миф, описанный Овидием, для толкования очень странного поведения во время ритуалов, был также включен спутник Кибелы по имени Аттис. На родине мифа он был незначительной фигурой, в отличие от Рима. Юнг говорит, что миф об Аттисе и Кибеле является prima materia алхимии.

В мифе Аттис живет в прекрасной гармонии с Кибелой. Он слагает ей элегии. Потом он влюбляется в нимфу. Кибела убивает нимфу. Аттис, охваченный горем, но не из-за смерти нимфы, а из-за того, что предал Кибелу, поднимается на вершину горы и в состоянии безумия кастрирует себя и умирает. В этом состоянии Аттис не может ни остаться с Кибелой, потому что тогда он будет не способен к индивидуации, ни отделиться от нее. Я решил назвать это «комплексом слияния». Я сделал это с целью дать концептуальное толкование этому невозможному для рационального ума состоянию. Потому что невозможно одновременно удерживать в сознании
состояние слияния с объектом. И я не имею в виду позитивное слияние союза. Я говорю о слиянии, когда что-то или кто-то притягивает вас хаотичным образом, и в то же самое время между вами отсутствует какая бы то ни было связь. Отсутствует возможность эмпатии.

Трехмерный разум не в состоянии контейнировать подобное состояние. Это состояние похоже на то, что в математике называется парадоксом лжеца. Например: все критяне лжецы.

Если вы что-то говорите, и утверждение ложно, то это правда. А если вы говорите что-то, и утверждение истинно, то это ложь. Великий математик Курт Гёдель внес, пожалуй, величайший вклад в математику XX века благодаря своим теоремам о неполноте, в которых использовал парадокс лжеца. Это выдающийся труд. Мне кажется значимым, что математика развивается в этом направлении, используя невозможную логику, при которой состояние, которое я назвал комплексом слияния, или парадокс лжеца, - это состояние, в котором А равно минус А.

В этом курсе лекций я хочу показать вам, что все расстройства личности, с которыми мы работаем, такие как пограничное расстройство, нарциссизм, аутистические состояния, — все они являются защитами против этого невыносимого комплекса слияния, содержащего глубинное психотическое ядро.

В 70-х годах XX века в фрейдистском психоанализе произошло изменение представлений о том, что было необходимо для исцеления, от переживания Эдипова комплекса, к переживанию перверсий, к необходимости контактировать с безумием. Я полагаю, что проблема комплекса слияния находится глубже. Если хотите, вы можете прочесть об этом в книге «Черная ночная рубашка», изданной на русском языке.

Итак, давайте продолжим и поговорим о работе К.Г. Юнга «Алхимия». Тантрическая йога оказала сильное влияние на «Розарий». В верхней части гравюры вы видите двуглавого змея. Его имя Бинариус, Зло, Дьявол. Из его пастей выходит дым. И этот дым, в тексте «Розария» сказано, что он заслоняет, прячет Солнце и Луну. На этом рисунке, первом в «Розарии», над змеем, над диадой будет состояние нуминозного единства. Это взято из Тантры и что же это означает? Это означает, что рисунок олицетворяет сильное нуминозное переживание. Подобные переживания бывают у мистиков. Также они описаны во всех мифах о творении, когда создатель созидает что-то новое, и за этим следует хаос. Это также может быть состояние младенца в утробе перед рождением. Нуминозное состояние. Некоторые Неокляйнианцы пришли к выводу о необходимости внутриутробных переживаний для понимания серьезных нарушений развития при аутизме. Я не буду углубляться в эту тему, но думаю, можно привести доводы в пользу того, что младенец в утробе может испытывать нуминозные вибрации. Как сказал поэт Вордсворт: «Дитя озарено сияньем божьим».

Итак, это предшествует состоянию на гравюре, и нетрудно представить себе (если вы работаете с пациентом через юнгианскую метафору), насколько важно осознавать присутствие нуминозного в пациенте.

В этом заключается гений Юнга. Это то, что помогает воплотить в жизнь толкование архетипического материала М.Л. фон Франц. Фонтан наполнен дымом. Дым также обладает всеми характеристиками проективной идентификации. Фонтан также наполняется снизу.

Эти нижние воды тесно связаны с сексуальностью, богом Дионисом и женскими мистериями.

Алхимия была подводным течением христианства. Поэтому в алхимии многое подчерпнуто из Христианства. Когда я был в Кремлевском дворце в Москве, я увидел очень интересное изображение. Если посмотреть на него, то можно увидеть двух спускающихся вниз драконов. Рисунок относится к 1480-1490гг. Я просто подумал, что это интересно, возможно, архетипическое сходство между этими нисходящими духами,
наполняющими нечто. Но, конечно, необходимо, чтобы художник действительно знал об этом.

Это только предположение.

Алхимики говорили: нужно золото, чтобы получить золото. Идея заключалась в том, что вам нужно нечто нуминозное, чтобы получить золото. Теперь я хотел бы рассказать вам об этом двуглавом змее. Лучшим известным мне мифом о двуглавом змее на гравюре является миф индейцев Квакиутл, проживающих на тихоокеанском северо-западе США. Описание этого мифа есть в замечательной книге «Дочери медной женщины» Энн Кэмерон. В мифе говорится: Сисиютль – это ужасное морское чудовище. Если ты увидел Сисиютля, держись стойко. Если замешкаешься или слишком испугаешься, то исчезнешь и потеряешь свою душу. Это похоже на психотическую часть личности. Далее говорится: держись стойко, пребывай в своем теле. Если тебе придут в голову слова о твоей силе, прикуси язык. Это очень важно. Аналитики склонны говорить слишком быстро в подобные моменты. И далее: если ты проявишь твердость, даже если ты объят ужасом, то сначала одна голова появится над водой. Это напугает тебя. Потом появится вторая голова. Но если ты проявишь твердость, головы обратятся друг к другу, а ты обретешь видение. Необычное видение.

Я вернусь к этому образу, когда мы будем обсуждать пограничную личность.

При пограничном расстройстве эти две головы слишком расщеплены. Крайне расщеплены, чтобы иметь дело с проективной идентификацией. Они формируют то, что называется полными психотическими мирами. Позднее на клиническом материале других лекций я покажу вам, что это такое состояние, когда вы сначала испытываете одно переживание, одну эмоцию, и потом оно стирается из вашей памяти, а вместо него появляется другое. Это типично для шизофрении.

Но это также характерно и для психотической части нормального человека. Если эти полярности, это расщепление не столь сильное, то они вписываются в понятие Кляйн о «параноидно-шизоидной позиции». Это означает, что присутствует ощущение основания, а также внутреннего и внешнего. Однако в самом крайнем проявлении они образуют комплекс слияния, где А равно минус А. И это состояние за пределами трехмерного пространства, за пределами возможности использовать проективную идентификацию. Где вы можете почувствовать эти полярности?

Вы можете переживать их внутри себя, видеть в пациенте, или же вы переживаете их в пограничном мире, который называется тонким телом. Он за пределами трехмерности. За пределами пространства и времени.

Теперь я хотел бы перейти к клиническому случаю, чтобы немного обосновать (заземлить) теорию. В данном примере я затрону лишь некоторые вопросы.

Пациентка с легким пограничным расстройством. Она начала сессию с пристального взгляда на меня и сказала: «Когда я вижу это скучающее выражение на вашем лице, когда мне кажется, что я его вижу, я хочу уйти. Я тревожусь и замыкаюсь в себе».

Ее критика потрясла меня. Бывало, что я скучал в прошлом, но сегодня я не чувствовал скуки. Почему же меня так взволновало то, что она сказала? Где она увидела это так явно? Я начал осознавать, что если сохраняю эмоциональный контакт с ней, и при этом поддерживаю связь со своим я, (это то, что Бион называл «бинокулярным зрением»), то она чувствует сильную тревогу и замыкается в себе. Когда я рассказал ей о моем видении ее, она согласилась. И после своих размышлений об этом она посмотрела на меня, а я в этот момент почувствовал, как отвожу взгляд; хотя это было всего лишь мгновение, стало ясно, что я избегаю ее. Я признался себе в этом, однако она тоже видела это мое избегание. И она очень расстроилась.

Она осознала, что подобное поведение повторялось не только со мной, но также во всех ее взаимоотношениях с мужчинами. Поэтому когда она сказала: «Они не хотят контакта со мной, они убегают. Почему вы убежали?» - у меня не было ответа. Я был удивлен ее вопросом. Мне казалось, что она будет благодарна мне за наблюдение и признание того, что я какое-то мгновение избегал ее. Вместо этого она разозлилась на меня.

В тот момент я об этом не думал, но она посмела, говоря словами Винникотта, "использовать меня как объект". Возможно потому, что она видела мою способность выдержать ее нападение.

В любом случае, было очевидно, что я открылся сильнее, чем думал. Я задумался о своей реакции.

Другими словами, я удивился, когда она не испытала благодарности. Поэтому я стал размышлять над тем, почему я убежал? Мне хотелось избежать эмоционального контакта с ней.

Потом я осознал, что, вообще-то, это кратковременное избегание визуального контакта является систематическим паттерном в наших отношениях.

По мере обсуждения мы смогли понять, что такого рода избегание визуального контакта характерно для нас обоих. В этот момент я внезапно почувствовал сильный приступ злости. Я негодовал. Эта женщина не позволяет мне иметь никакого личного процесса, я не могу быть всецело собой, но всегда должен быть связан с ней и сосредоточен на нашем взаимодействии. Спустя мгновение моя злость утихла. Это был краткий эпизод контрпереносного психоза, и я пришел в себя.

Я описал ей только что пережитый мной процесс. И поскольку я не был уверен, был ли источник гнева во мне, в ней, или исходил из нашего взаимодействия, то, рассказывая ей об этом, я надеялся сделать эти разрушительные энергии осознанными. Я не считал, что мое состояние вызвано ее процессом. C этого момента я допускал, что, возможно, эта испытанная мною злость была не просто продуктом ее психики и моей, но что она могла быть спонтанным проявлением нашего поля взаимодействия.

Я использую термин, похожий на идею А. Корбена о воображаемом мире (mundis imaginalis). Дело в том, что когда между нами и пациентом создается поле, в юнгианском смысле мы задействуем не только субъективность каждого из нас: субъективность аналитика, субъективность пациента, так как это типично для фрейдистского подхода или любой психологии отношений. Здесь же мы позволяем полю обладать своей собственной динамикой.

Итак, я сообщил свои мысли о том, что между нами происходит нечто, что может исходить от нее, от меня, или из пространства между нами, с целью установления существования поля между нами. Это вызвало у нее целый поток воспоминаний. Она рассказала, что ее часто воспринимали как жадную и контролирующую, не допускающую автономии других людей. Взвешенность и аутентичность ее ответа заставили меня задуматься о том, было ли мое избегание ее, по сути, реакцией проективной идентификации, которая вызывала во мне садистическое избегание. Я задумался о том, были ли мои размышления о третьих областях и воображаемых парах…(существует третья область, или поле, между людьми, и в нем существует бессознательная пара между двумя людьми).

Итак, я спрашивал себя, может своими мыслями об этих областях, размышлениями, я всего лишь отдалялся от более прямого контакта. И это, без сомнения, теневая сторона алхимического подхода. Итак, анализ проективной идентификации как чего-то, принадлежащего ей и отыгранного мной, был полезен, но вскоре показался нам обоим неудовлетворительным. В конце концов, почему мне понадобилось отыгрывание? Что это говорит обо мне и моих чувствах к ней? У меня было побуждение возразить, что я отлично справился с работой. И только на мгновение позволил себе замкнуться.

Однако такие небольшие, едва заметные эпизоды избегания могут быть гораздо более губительными, нежели прямые обвинения пациента в том, что он скучен. Потому что эти эпизоды избегания накапливаются, прячутся во лжи, что это всего лишь мимолетный эпизод, тогда как во всех иных отношениях контакт настоящий. Поэтому мы вернулись к анализу нашего взаимодействия. Было очевидно, что мы ведем себя как пара, не желающая союза. Когда эта вызывающая тревогу динамика активировалась, я замыкался в себе, если она искала контакта со мной, а она замыкалась, когда я выходил на эмоциональный контакт с ней. Казалось, нами управляла пара, чью роль мы разыгрывали.

В «Розарии» мы видим серию изображений пар в разных состояниях. Это вторая гравюра. Она называется «Рукопожатие левой рукой».

«Рукопожатие левой рукой» означает, что бессознательное обоих людей взаимодействует очень бессознательным образом. Это опасное состояние. В Тантре оно связано с пленительностью инцеста. В этом состоянии опасность заключается в реальном отыгрывании. Однако на картине присутствует голубь, спускающийся вниз, он символизирует нисходящий дух, святой дух. Эта духовная точка опоры необходима, чтобы не отыгрывать динамику вовне. Теперь вернемся к описываемому случаю. Рассматривая наше взаимодействие с точки зрения бессознательной пары, мы оба подчинились, подчинились в некоем смысле третьему элементу, который завладел нами. Подобно алхимическому Меркурию, описанному Юнгом, это было «нечто ускользающее, вводящее в заблуждение, постоянно меняющееся», что завладело нами подобно демону, который парил между нами в качестве третьего в нашем альянсе и продолжал свою игру, иногда представая озорным и дразнящим, а иногда – поистине дьявольским. Посмотрите, как сильно это отличается от интерсубъективного подхода, здесь мы имеем дело с живым архетипом. Мы смогли почувствовать его присутствие с помощью акта воображения, посмотрев на наше взаимодействие метафорически. Благодаря этому мы смогли говорить о присутствии третьего, садомазохистской пары, как если бы мы создавали сон, который заполнял наше отсутствующее сознание. Наше взаимодействие лучше всего можно передать образом двух одновременно присутствующих пар: пациентки и меня, и бессознательной диады.

В «Психологии переноса» Юнг сначала обсуждает перенос с помощью диаграммы, которую я хотел бы вам сейчас показать. И потом уже другая часть посвящена гравюрам из «Розария».

Юнг впервые сделал это. На диаграмме олицетворение двух людей: Сознание 1, Сознание 2; а также бессознательное одного человека и бессознательное другого. Это обобщение его диаграммы, на которой вместо Бессознательного 1 и Бессознательного 2 у Юнга были Анима и Анимус. Но поскольку я хочу дать более общее представление о ней, я изобразил ее таким образом.

Вообще, я также называю ее энергетической диаграммой. Те из вас, кто знаком с физикой, знают об опытах с магнитным резонансом. Иногда их называют опыты ДЭЭР (двойной электрон-электронный резонанс). В эксперименте есть две молекулы. И если энергия одной изменяется, то она индуцирует изменение энергии и в другой. Но это лишь аналогия с физикой, не стоит относится к ней слишком серьезно. Я лишь показываю вам различные вероятности, представленные на этой диаграмме.

Сознание может соединяться с бессознательным, при этом двое людей могут общаться на сознательном уровне. Сознание одного может быть связано с бессознательным, и через связь Е, может воздействовать на сознание другого. Это является основой классической модели юнгианского анализа, когда вы не интерпретируете перенос открыто, однако связь аналитика со своим собственным бессознательным имеет индуктивный эффект для пациента.

Связь Сознание-Бессознательное у пациента воздействует на сознание аналитика. В первую очередь, это происходит через проективную идентификацию, когда бессознательные части пациента как бы вкладываются в аналитика и воздействуют на его сознание. Но самым важным взаимодействием, что верно и для энергетических диаграмм в физике, является взаимодействие между Бессознательным 1 и Бессознательным 2.

Это самая мощная область изменений, и она соответствует поиску бессознательной диады.

Теперь я вернусь к «Розарию» ("Рукопожатию левой рукой"). Если мы сосредоточимся на пространстве между нами, которое теперь как бы обладает плотностью, пространство оживает, оно обретает качество тонкого тела. Мы установили присутствие воображаемой пары, которая, похоже, взаимодействует по садомазохистскому типу. Понимаете, как легко здесь было бы разрушить все. Если бы я не поверил ее восприятию, если бы не сдержал своих реакций, то голубь не появился бы, было бы только отыгрывание. Но акт восприятия этой пары в воображении освободил нас от ее власти.

Это сродни тому, что происходит при активном воображении. Это подобно акту воображения, осуществляемому с пространством между вами. По мере того, как мы с пациенткой продолжили работать таким образом, стало проявляться новое поле взаимно разделяемого союза.